В базе данных панамской юридической фирмы скрыты ключи к тайнам шедевров Ван Гога, Пикассо, Рембрандта и других мастеров живописи.
Благодаря случаю внук покойного ныне еврейского торговца искусством узнал, что ценнейшее полотно, которое, как он уверяет, нацисты похитили из дома его деда, может находиться у одного из самых влиятельных в мире семейств из числа владельцев художественных собраний. Его попытки доказать это вылились в отдельную историю.
Речь идет о картине, созданной в 1918 году итальянским художником Амедео Модильяни, которая известна как «Сидящий мужчина с тростью». Модильяни умер от туберкулеза почти век назад, будучи совсем еще молодым, страдая от нищеты и алкоголизма. Цена на его работы сегодня доходит до 170 миллионов долларов. Этот его портрет, на котором изображен щегольски одетый мужчина, присевший на краешек стула со сложенными руками, опирающимися на трость, оценивается в 25 миллионов долларов.
Поиск нынешнего обладателя полотна привел к семейству с многомиллиардным состоянием, члены которого приобрели картину на аукционе в 1996 году. Адвокаты потомка еврейского торговца направили письмо в нью-йоркскую художественную галерею Nahmad Gallery, заявив, что картина по праву принадлежит их клиенту, и он требует вернуть ее. Согласно материалам суда, галерея ответила молчанием, после чего внук предполагаемого бывшего владельца подал иск. Прошло четыре года, но обе стороны конфликта до сих пор выясняют отношения в суде.
Семья Нахмад в федеральном и местном суде штата Нью-Йорк заявила, что творение Модильяни ей не принадлежит, а владеет им якобы офшорная компания International Art Center, зарегистрированная малоизвестной панамской юридической фирмой.
Однако сведения, полученные Международным консорциумом журналистов-расследователей (ICIJ), немецкой газетой Süddeutsche Zeitung и партнерскими СМИ, говорят о том, что за этим утверждением кроется не более чем юридический трюк, цель которого — завуалировать имена истинных владельцев картины.
Материалы, оказавшиеся у журналистов, — это более 11 миллионов документов из внутренней базы данных Mossack Fonseca — уже упомянутой фирмы из Панамы, специализирующейся на оформлении и регистрации различных корпоративных структур, которые могут служить для сокрытия активов. Документы охватывают период с 1977 по 2015 год и содержат самый большой на сегодня массив информации о закулисном использовании международными торговцами искусством «налоговых гаваней» с их «гарантиями анонимности». Сведения из Mossack Fonseca рисуют картину едва регулируемой коммерческой сферы, где возможностью сохранить анонимность регулярно злоупотребляют, чтобы не афишировать разного рода сомнительные поступки.
Полученные данные говорят о том, что панамская International Art Center находится под контролем семьи Нахмад уже более 20 лет. Это немаловажная часть их семейного бизнеса по торговле предметами искусства. Единоличный владелец компании с января 2014 года — глава семейства Давид Нахмад.
Когда документы о принадлежности компании показали юристу Давида Нахмада Ричарду Голубу, тот ответил: «Не имеет значения, кто владеет International Art Center, важнее всего существо дела и то, может ли истец обосновать свои претензии».
По словам Голуба, ключевой вопрос — способность доказать, что полотно было похищено у деда истца. Несмотря на многолетнюю тяжбу, этот аспект дела мало интересовал судей, так как основные баталии шли вокруг того, кто сейчас владеет картиной.
Mossack Fonseca не только помогла Нахмадам организовать в 1995 году их International Art Center — фирма обеспечила возможность многим другим клиентам тайно совершать многомиллионные сделки с предметами искусства, созданными такими авторами, как Ван Гог, Рембрандт, Шагал, Матисс, Баския и Уорхол.
Среди известных коллекционеров, чьи компании регистрировались через Mossack Fonseca, можно встретить представителей семьи Тиссен-Борнемиса, китайского магната индустрии развлечений Ван Чжунцзюнь, внучку Пабло Пикассо Марину Руис-Пикассо.
Ван Чжунцзюнь не отреагировал на просьбу дать комментарий, Руис-Пикассо ответила отказом. Борха Тиссен через адвоката признал наличие офшорной компании, но заявил, что эта структура была в законном порядке зарегистрирована в налоговых органах Испании.
Упоминаемых в файлах из Mossack Fonseca предметов искусства достаточно, чтобы наполнить ими небольшой музей. Помимо новых важных деталей, касающихся судебной тяжбы из-за полотна Модильяни, эти данные проливают свет на судьбу пропавших шедевров из собрания крупного греческого судовладельца и ранее неизвестные подробности одного из самых громких в ХХ веке аукционов по продаже произведений живописи.
Документы указывают на то, что и продавцы, и покупатели в этой сфере прибегают к тем же лазейкам глобальной финансовой системы, что и главы диктаторских режимов, политики, аферисты и другие личности, желающие сохранить инкогнито с помощью возможностей «налоговых гаваней».
В последние годы на фоне стремительного роста цен на искусство сделки с ним нередко остаются в тени из-за использования офшорных компаний, подставных лиц, зон свободной торговли, манипуляций с аукционными торгами и продаж «из рук в руки». Секретность, которую дают офшоры, может служить легальным задачам — например, оградить себя от излишней публичности, получить дополнительную правовую защиту или облегчить зарубежные операции. Однако тайными инструментами нередко пользуются для сомнительных и откровенно незаконных целей — в частности, для ухода от налогов или сокрытия имен собственников бизнеса. А так как предметы искусства недешевы, транспортабельны, а операции с ними — область плохо регулируемая, то власти опасаются, что за торговлей ими часто скрывается отмывание денег.
Нынешний бум на рынке искусства и роль в этом офшоров — «серых зон» глобальной финансовой системы — проясняют механизмы стремительного обогащения и без того сверхбогатых. Шедевры искусства превратились в высококачественный актив для сильных мира сего, которые желают припрятать свои капиталы в надежных, скрытых от посторонних глаз местах. В 2015 году, по данным отраслевого издания Art Market Report, объем торговли искусством превысил 63,8 миллиарда долларов, при этом наибольший рост цен и продаж пришелся на наиболее эксклюзивные предметы.
Находящиеся в руках миллиардеров активы, связанные с искусством, в 2013 году в совокупности насчитывали 32,6 миллиарда долларов.
«Мощнейший драйвер на рынке искусства — накопленное богатство, — говорит Майкл Мозес из организации Beautiful Asset Advisors, которая ведет мониторинг торговли в этой сфере. — Состояния, основанные на владении элитными предметами, увеличиваются быстрее всего, и у таких людей денег в избытке для новых приобретений».
Если верить Art Market Report, примерно половина всех сделок совершается через прямые договоренности между покупателем и продавцом. В публичную сферу информация о таких сделках почти не просачивается. Вторая половина — это продажа на аукционах, где обеспечивается определенная прозрачность в вопросах цены, но при этом, по словам Мозеса, формат торгов позволяет обеим сторонам сделки остаться инкогнито.
Обретя новых хозяев, шедевры за миллионы долларов нередко попадают в зоны свободной торговли, известные как «порто-франко». Пока предмет искусства находится там, его владелец не платит ни ввозных пошлин, ни налогов. По словам критиков, к услугам «порто-франко» могут обращаться те, кто уходит от налогов или отмывает деньги, так как точная опись хранящегося здесь не производится, а операции с предметами искусства не отслеживаются. По данным международной консалтинговой и аудиторской компании Deloitte, 42 процента коллекционеров признали, что готовы использовать «порто-франко». Самая старая из таких зон — и наиболее популярная у богатых собирателей искусства — расположена в Женеве. В целом комплексе хранилищ здесь столько предметов, что, собранные в коллекцию, они могут составить конкуренцию любому музею мира.
Почти четверть площадей в хранилищах женевского «порто-франко» занимает компания Natural Le Coultre, принадлежащая Иву Бувье. Бувье — крупнейший арендатор и в других зонах свободной торговли — в Люксембурге и Сингапуре. Кроме того, он выступает консультантом строительства подобного хранилища в Пекине. Его активная роль в этой сфере принесла ему неофициальный титул «короля «порто-франко».
Но все же в мире искусства имя Бувье стало притчей во языцех из-за его роли посредника при «частных сделках». И это же сделало его мишенью судебных разбирательств. Так, российский миллиардер Дмитрий Рыболовлев подал против него иски в Монако, Париже, Гонконге и Сингапуре. Бизнесмен обвиняет Бувье в мошенническом завышении цен на картины перед их продажей. Тем не менее после рассмотрения жалобы судья в Сингапуре снял арест с активов Бувье, а позднее этому примеру последовал суд в Гонконге. Сам Бувье претензии в свой адрес отвергает.
При этом оба участника спора оказались клиентами Mossack Fonseca, что, впрочем, неудивительно, если учесть количество миллиардеров и торговцев искусством, которых обслуживает фирма.
В базе данных Mossack Fonseca упоминаются как минимум пять офшорных компаний, связанных с Бувье, но, как можно судить, ни одна из них не имеет отношения к тяжбе с Рыболовлевым.
Тот же источник говорит о наличии двух таких компаний и у Рыболовлева.
Российский миллиардер отказался комментировать ситуацию, а представитель Бувье заявил, что его клиент использовал офшорные структуры для заурядных и вполне законных операций.
Многие считают отправной точкой нынешнего ажиотажного спроса на современное искусство конкретный ноябрьский день 1997 года. Тогда в нью-йоркском отделении аукционного дома Christie’s прошли торги произведениями из коллекции Виктора и Салли Ганц. Картины уходили с молотка за невиданные до той поры суммы, знаменуя поворотный момент в превращении шедевров искусства в не обесценивающийся, универсальный товар.
«С продажей коллекции Ганц всех внезапно охватила лихорадка, которой не бывало раньше, — констатирует Тодд Левин, директор нью-йоркской Levin Art Group, занятой консультированием в сфере искусства. — Как будто рынку сделали укол адреналина».
Ряд деталей того громкого аукциона, как выясняется, остались за кадром. Всплывшие сейчас документы указывают на закулисные интересы и договоренности и на роль, которую во всем этом сыграл наиболее востребованный в мире искусства «офшорный посредник» — фирма Mossack Fonseca.
Супруги Ганц были собирателями произведений Пабло Пикассо и одними из первооткрывателей таланта Фрэнка Стеллы. Их связывала дружба с Джаспером Джонсом, Робертом Раушенбергом и Евой Гессе, чьи работы они также активно покупали. После смерти четы Ганц их дети были вынуждены продать картины, которые когда-то украшали стены их семейного дома.
На свою коллекцию супруги Ганц потратили более 50 лет и около двух миллионов долларов. Но в 1997 году всего за один вечер ее продажа принесла рекордные 206,5 миллиона долларов.
Неизвестным до сегодняшнего дня было то, что наследники четы Ганц, судя по всему, продали собрание искусства еще за месяцы до дня аукциона. Ключевая роль в этой операции отводилась компании Simsbury International Corp с острова Ниуэ — крошечного клочка земли в южной части Тихого океана.
Все говорит о том, что компания эта была создана специально под сделку с коллекцией Ганцев. Ее зарегистрировали в апреле 1997 года, а спустя месяц компания стала хозяйкой шедевров.
Оформлением Simsbury International занималась фирма Mossack Fonseca. Сотрудники последней выступали для компании с Ниуэ «доверенными управляющими», а по сути — фиктивными директорами, которые руководили ею на бумаге, но фактически не имели влияния на ее деятельность. Они подписывали от лица компании соглашения с банком, с аукционным домом и транспортной компанией.
Имена собственников компании были скрыты за так называемыми предъявительскими акциями (“bearer shares”).
По сути, это обыкновенные сертификаты, позволяющие тем, у кого они в данный момент в руках, анонимно совершать с ними операции как формальным хозяевам актива. Сегодня такие акции запрещены во многих странах из-за их «популярности» среди желающих уйти от налогов или легализовать незаконные доходы.
Согласно документам «утечки», 2 мая 1997 года был заключен договор о приобретении компанией Simsbury International коллекции четы Ганц за 168 миллионов долларов у лондонского аукционного дома Spink & Son, которым тогда владел Christie’s. При этом документы не до конца проясняют содержание сделки между наследниками Ганц и Christie’s.
Официальный представитель этой семьи отказался отвечать на вопросы ICIJ о конкретных деталях аукциона.
В договоренностях между сторонами фигурировало и допсоглашение: если на аукционе за картины предложат более крупные суммы, то разницу в определенных долях покроют владельцы Simsbury International и Spink & Son.
Генеральную доверенность от Simsbury International с правом распоряжаться компанией и ее банковским счетом имел миллиардер Джозеф Льюис, в то время богатейший человек Великобритании. Свое состояние он сделал, играя на курсах валют. Также он был самым крупным акционером Christie’s.
В аукционном каталоге к торгам коллекцией Ганц говорилось, что «Christie’s принял непосредственное финансовое участие в приобретении выставляемых лотов», однако природа этого участия не раскрывалась.
Льюис сделал ставку на этот аукцион, и ставка оправдала себя в самых разных отношениях.
Торги картинами из собрания Ганц помогли Christie’s превратить 1997 год в самый «урожайный» на тот момент — аукционный дом смог заработать более двух миллиардов долларов.
Джозеф Льюис оставил без ответа просьбу о комментарии.
Одним из самых дорогих лотов на аукционе стала картина Пикассо «Алжирские женщины», версия «О». Это работа из знаменитой серии из 15 полотен, которые художник создал в середине 50-х годов. Помимо версии «О» на продажу были выставлены версии «М», «Н» и «К».
Среди участников торгов были и члены «семьи миллиардеров» Нахмад. Давиду Нахмаду досталась версия «Н», которая пополнила его и без того одно из самых крупных частных собраний Пикассо.
Семейный клан Нахмад сложился как банковская династия евреев-сефардов из города Алеппо в Сирии. В 1948 году Хилель Нахмад перебрался с женой и восемью детьми в Бейрут.
Трое из его сыновей — Джузеппе, Давид и Эзра — впоследствии обосновались в Милане и к началу 60-х годов уже активно занимались торговлей искусством. Джузеппе, ставший лидером семейного клана, отличался любовью к дорогим спортивным автомобилям и, по словам его брата Давида, одно время был в близких отношениях с актрисой Ритой Хейворт. Также он одним из первых начал рассматривать шедевры искусства как выгодное капиталовложение — он скупал картины и дожидался момента, когда их можно было перепродать с максимальной выгодой.
Джузеппе Нахмад умер в 2012 году, после чего положение неформального лидера семьи занял его брат Давид. Давид Нахмад и его старший брат Эзра своих сыновей назвали Хилель в честь их деда. Сегодня оба эти отпрыска семьи Нахмад известны просто как «Хелли» и вместе с отцами продолжают семейную коммерцию.
По данным Forbes, состояние двух братьев Нахмад из старшего поколения в совокупности оценивается в 3,3 миллиарда долларов. Они живут в Монако, но имеют жилье и в других местах. Помимо валютной торговли и арт-дилерства Давид Нахмад известен как участник чемпионатов по игре в короткие нарды. У сыновей обоих братьев есть художественные галереи собственного имени: сын Эзры владеет Helly Nahmad Gallery в Лондоне, а сын Давида — галереей с тем же названием в Нью-Йорке.
Данные из Mossack Fonseca говорят, что старшие Нахмады давно усвоили выгоды от «офшоризации» сферы искусства.
Джузеппе Нахмад зарегистрировал International Art Center S.A. в 1995 году с помощью швейцарского банка UBS и филиала Mossack Fonseca в Женеве. Вероятно, структура с таким названием существовала и ранее — так, в документах панамской фирмы упоминается, что International Art Center в 1989 году приобрел пастель Эдгара Дега «Танцовщицы».
Бизнес Нахмадов с его обширной географией и опорой на кровные узы будто создан для того, чтобы развиваться за счет офшоров. Бенефициары живут в трех разных странах, галереи находятся по обе стороны Атлантики, а большинство шедевров спрятаны в швейцарском хранилище — с учетом этого семье требуется «правильная юридическая структуризация», для чего прекрасно подходят офшорные компании.
International Art Center — не единственная бизнес-структура Нахмадов, оформленная Mossack Fonseca. Так, в августе 1992 года Джузеппе Нахмад основал Swinton International Ltd., которую зарегистрировал на Британских Виргинских Островах.
Эти офшорные компании действуют в одной связке для пользы семейной коммерции. Еще в 1995 году у Джузеппе Нахмада была доверенность на право распоряжаться счетом Art Center в швейцарском банке UBS. Его братья Давид и Эзра также могли проводить операции по этому счету. По имеющимся сведениям, в 1997 году банковским счетом в Citibank имели возможность управлять и Джузеппе, и Эзра.
В 1995 году Swinton International уполномочила Давида Нахмада вести переговоры о продаже пяти принадлежащих компании картин: работы Пикассо, выполненной маслом по дереву, «Танцовщиц» Дега, двух масляных полотен Анри Матисса и одного масляного полотна Рауля Дюфи. Некоторые из этих творений позднее были выставлены на аукционе Sotheby’s как произведения «из частной коллекции». Две из этих картин ранее принадлежали International Art Center.
Как мы помним, изначально права собственности на International Art Center были скрыты за представительскими акциями, из-за чего было невозможно сказать, кто владеет компанией. В 2001 году решением управляющего совета, состоящего из номинированных Mossack Fonseca директоров, было выпущено 100 акций компании, которые получил в распоряжение Джузеппе Нахмад. В 2008 году эти акции в равных долях были переоформлены на его братьев Давида и Эзру а еще год спустя Эзра Нахмад передал часть своих акций сыну Хилелю. Давид Нахмад со своим сыном делиться не стал.
Намек на напряженность в отношениях между Давидом Нахмадом и его сыном впервые проскользнул в 2007 году в редком материале о Нахмадах, опубликованном журналом Forbes. В статье Нахмад-старший «посетовал»: «Мой сын очень любит публичность, а я ее избегаю».
Экстравагантность и любовные похождения Хелли Нахмада, вероятно, делали его не самым подходящим акционером для International Art Center. Как и его дядя Джузеппе, Хелли обожал жить на широкую ногу. Среди его «достижений» таблоиды отмечали регулярную смену подружек из числа моделей, владение целым жилым этажом в суперэлитном доме Trump Tower, приятельские отношения со звездами кино и страсть к казино. Но с учетом «традиций» семьи все это не оборачивалось большими проблемами до той поры, пока в апреле 2013 года федеральный прокурор Южного округа Нью-Йорка не предъявил Хелли Нахмаду обвинение в руководстве преступной группировкой. Группировку подозревали в организации незаконных азартных игр и отмывании денег на 100 миллионов долларов, а также в связях с «русской мафией».
Правоохранители, организовавшие прослушку, записали его разговоры о том, как семейный бизнес по торговле искусством можно использовать, чтобы скрыть доходы.
В ходатайстве прокуратуры приведены слова Хелли Нахмада, записанные в марте 2012 года: «Иногда банк требует основание для денежного перевода, да? И можно просто сказать: «Знаете, я покупаю картину». Это если им нужно объяснение. Да, все так — вы просто говорите что-то типа «да, я купил рисунок Пикассо» или что-то другое».
Однако в суде так и не удалось доказать, что такое мошенничество имело место. Материал прослушки не повлиял на итоговое обвинение, а адвокат Нахмадов заявил в интервью, что этот разговор не имеет никакого отношения к спору вокруг полотна Модильяни.
В ноябре 2013 года Хелли Нахмад признал вину в организации нелегального игорного бизнеса и был приговорен к одному году и одному дню тюрьмы. Также он согласился заплатить 6,4 миллиона долларов в виде штрафа и отказался от прав на картину Рауля Дюфи. За решеткой он пробыл пять месяцев.
Нахмады — не единственные известные коллекционеры, чьи офшорные структуры оказались втянуты в судебные тяжбы.
«Утечка» из Mossack Fonseca содержит новые данные о разбирательстве с участием членов семьи греческих судовладельцев Гуландрис, которое касается 83 пропавших шедевров искусства.
«Все говорят, что речь идет о картинах примерно на три миллиарда долларов, — заявил журналистам ICIJ Эзра Човайки, владелец галереи, которая помогает отстаивать один из исков. — Возможно, это крупнейшая в истории коллекция живописи, судьба которой неясна».
В швейцарской Лозанне поданы два судебных иска и проводится расследование с целью установить местонахождение и владельцев коллекции. В деле фигурируют многочисленные члены семейства Гуландрис, ведущие спор между собой, а также подставные компании из Панамы, обвинения в мошенничестве и, конечно, уникальные полотна кисти таких мастеров, как Ван Гог, Матисс и Пикассо.
Стало известно, что несколько картин из коллекции были проданы, причем продавец явно не хотел, чтобы о ситуации вокруг них узнали. В файлах Mossack Fonseca обнаружился договор на 20 миллионов долларов о продаже одного произведения из коллекции семьи Гуландрис — работы Ван Гога «Натюрморт с апельсинами» 1888 года. В документе есть отдельный пункт о неразглашении информации. Он запрещает раскрывать «данные об участниках договора (включая данные единоличного владельца стороны, являющейся продавцом)», а также «любую информацию, в том числе документального характера, касающуюся предшествующего владения картиной и соответствующего перехода прав собственности».
Когда-то коллекция принадлежала греческому судоходному магнату Базилю Гуландрису. В 1994 году он умер от болезни Паркинсона. После кончины в 2000 году его вдовы Элизы ее наследники узнали, что обширное собрание искусства четы Гуландрис уже несколько лет находится в чужих руках. Владельцем картин оказалась панамская компания Wilton Trading S.A.
По словам Питера Гуландриса, племянника судовладельца, бывший хозяин в 1985 году продал всю свою коллекцию из 83 предметов компании Wilton Trading за невероятно низкую цену — 31,7 миллиона долларов. Однако, несмотря на акт продажи, полотна так и остались в распоряжении четы Гуландрис. В последующий период Базиль и Элиза Гуландрис предоставляли картины для музейных выставок и продавали некоторые из них арт-дилерам, указывая в пункте о происхождении работ себя как владельцев.
Большая часть информации о Wilton Trading известна из швейцарских судебных источников. Зарегистрирована она была в 1981 году, но до 1995 года, то есть еще десять лет после подписания предполагаемого договора о продаже картин, не имела директоров. По данным прокуратуры Швейцарии, бумага, на которой напечатан текст договора, в 1985 году еще не выпускалась. Более того, никто так и не смог доказать, что передача денег от покупателя к продавцу действительно произошла.
Питер Гуландрис заявил швейцарскому суду, что владелицей Wilton Trading была его мать Мария Гуландрис, свояченица Базиля Гуландриса.
На просьбу дать комментарий Питер Гуландрис через своего адвоката ответил отказом.
Элиза Гуландрис умерла бездетной. Однако ее племянница Аспасия Займис сочла, что имеет право на долю коллекции, и сейчас оспаривает завещание своей тетки.
В ноябре 2004 года «анонимные» компании, открытые Mossack Fonseca, начали процесс продажи некоторых работ из коллекции Гуландрис, которая находилась в распоряжении Wilton Trading.
На следующий год на аукционе Sotheby’s в Лондоне продавцом картины Пьера Боннара «В ванной комнате» выступила некая Tricornio Holdings. Еще одна компания, Heredia Holdings, подписала соглашение с Sotheby’s о продаже полотна Марка Шагала «Комедианты». Третья компания, Talara Holdings, выставила на торги картину Шагала «Синий скрипач».
Примерно в то же время в результате «частной продажи» «Натюрморт с апельсинами» Ван Гога обрел новых владельцев в лице титана прямого маркетинга, калифорнийца Грега Ренкера и его жены Стейси. В качестве продавца была указана компания Jacob Portfolio Incorporated.
Ренкер не откликнулся на просьбу о комментарии.
Все четыре компании были зарегистрированы непосредственно перед сделками, а вскоре после продажи закрыты. В результате официальных сведений, которые могли бы указывать на их хозяев, не осталось. И вот теперь в документах из Mossack Fonseca обнаруживается, что все эти структуры принадлежали таинственному владельцу — Мэри Воридис.
Детали одной из операций с картинами приоткрывают завесу секретности вокруг личности Мэри Воридис. 22 октября 2004 года она переоформила права на масляное полотно Огюста Ренуара, известное как «Белошвейка», в пользу Talara Holdings. Но спустя всего несколько недель компания вернула права Воридис.
В сентябре 2005 года одно из греческих модных изданий рассказало о роскошной квартире в нью-йоркском Ист-Сайде, принадлежащей светской львице из Греции Доде Воридис, сестре Базиля Гуландриса. Журнальные снимки запечатлели комнаты, украшенные шедеврами известных художников. Дода Воридис умерла в 2015 году. В колонках со светскими сплетнями она неизменно упоминалась как Дода Воридис, но ее настоящее имя было… Мэри. На одном из фото 2005 года видно изящное кресло с висящей над ним на стене «Белошвейкой» Ренуара.
Полная споров и противоречий ситуация вокруг картины Модильяни «Сидящий мужчина с тростью» тянется с той поры, когда хаос войны служил прикрытием для неблаговидных деяний — точно так же, как офшоры могут завуалировать их сегодня. Напомним: до Второй мировой войны, как утверждается, владельцем полотна был еврейский торговец искусством Оскар Штеттинер. В 1939 году, когда Германия развязала войну, Штеттинер бежал из Парижа, оставив в городе свое художественное собрание.
После захвата Парижа нацисты конфисковали коллекцию, назначив ей «временного управляющего», который, согласно материалам суда, продавал картины на аукционе в интересах Третьего рейха. После этого «Сидящий мужчина с тростью» множество раз переходил из рук в руки. Также в судебных документах говорится, что в октябре 1944 года картину Модильяни в одном из кафе купил офицер американской армии за 25 тысяч франков.
В 1946 году Штеттинер обратился во Франции в суд с требованием вернуть полотно, как говорится в иске, поданном его внуком. Однако Штеттинер умер в 1948 году, и его требование до сих пор не удовлетворено.
Адвокат семьи Нахмад Ричард Голуб оспаривает версию наследников Штеттинера. Он ставит под сомнение само утверждение, что картина принадлежала этому торговцу искусством.
К 1958 году работа Модильяни оказалась в одной из закрытых частных коллекций, где находилась вплоть до 1996 года, когда компания International Art Center, согласно документам нью-йоркского суда, приобрела ее на аукционе Christie’s в Лондоне. Она выставлялась в Helly Nahmad Gallery в британской столице в 1998 году, а в 1999-м ее показывали в парижском Музее современного искусства. Шесть лет спустя картина стала частью экспозиции произведений Модильяни в Helly Nahmad Gallery в Нью-Йорке.
Фирма Mondex Corp. из канадского Торонто, специализирующаяся на возвращении похищенных гитлеровцами предметов искусства, случайно обнаружила данные о вероятных бывших владельцах картины, изучая архивы в одном из французских министерств. После этого фирма помогла начать судебное разбирательство для возвращения шедевра Модильяни Филиппе Маэстраччи, внуку Оскара Штеттинера. Mondex Corp. не называет сумму вознаграждения за свои услуги.
11 февраля 2015 года Неемия Гланк, адвокат семьи Нахмад в тяжбе против Маэстраччи в нью-йоркском суде, отправил электронное письмо юристу International Art Center в Женеве. Гланк был официальным представителем структуры Нахмадов, однако для работы в роли защитника ему потребовались некоторые детали о деятельности компании — это следует из файлов Mossack Fonseca, с которыми ознакомились в ICIJ.
«Пожалуйста, срочно сообщите, кто имеет право подписи от лица International Art Center», — просит Гланк в письме.
Если члены семьи Нахмад подписывали документы как владельцы International Art Center, это означало, что они вполне могли лишиться юридической защиты со стороны компании.
Женевский юрист связал Гланка с Анаисом Ди Наро Ди Майо из филиала Mossack Fonseca в Женеве. Ди Наро мог заполучить подписи номинальных директоров со стороны Mossack Fonseca, если клиенты Гланка были готовы платить. Адвокат согласился.
Один документ за подписью номинальных директоров стоил 32 доллара 10 центов.
Как явствует из «утечки», ход судебного разбирательства сопровождался активной перепиской между Гланком и Mossack Fonseca. Каждый раз, когда International Art Center готовил ходатайство, требовалась подпись номинальных директоров.
В сентябре 2015 года в строго оформленном зале нью-йоркского суда судья Верховного суда штата Нью-Йорк Айлин Брэндстон отклонила иск Маэстраччи. Среди прочего она указала на то, что истцы, по ее мнению, процессуально некорректно оформили жалобу против International Art Center, направив претензии не к панамским директорам, а к нью-йоркской Nahmad Gallery. Также она вынесла заключение о том, что в роли истца фактически выступал не Маэстраччи, а назначенный судом исполнитель. Два месяца спустя этот представитель Маэстраччи подал ходатайство в Верховный суд штата Нью-Йорк о повторном открытии дела — теперь уже официально как истец.
Новая жалоба против Нахмадов стала еще одной попыткой доказать связь этого семейства с правами собственности на компанию International Art Center, которая в иске названа «двойником» их семейной коммерции, имеющим цель «ввести в заблуждение и завуалировать персоналии, а также скрыть доходы» от бизнеса семьи по торговле произведениями искусства.
И пока суд да дело, портрет кисти Модильяни «Сидящий мужчина с тростью» остается, как и другие шедевры, надежно спрятанным за стальными дверями хранилища в женевском «порто-франко».
При подготовке статьи также использованы материалы журналистов Александра Хэрдели, Джульетт Гарсайд, Фредерика Обермайера и Бастиана Обермайера.
