Организация Global Initiative Against Transnational Organized Crime («Глобальная инициатива против транснациональной организованной преступности», GI-TOC) подготовила доклад «Эпоха синтеза: развитие рынков метамфетамина в Восточной и Южной Африке». Сотрудники организации анализируют, как и почему континент, который обычно не ассоциируется с метамфетамином, стал ключевым узлом мировой торговли этим наркотиком.
В эпицентре перемен оказалась ЮАР. Апартеид долго отделял Радужную страну (одно из прозвищ ЮАР. — Ред. ) от мировых тенденций в наркоторговле. Изначально здесь производили метаквалон — это вещество известно под торговыми марками Mandrax и Quaalude.
Наркотик синтезировали в лабораториях, но для этого требовались прекурсоры из Азии. Преступные группировки ЮАР договорились с местными китайскими синдикатами и обменивали импортированные реагенты на морские ушки — разновидность моллюсков, которая высоко ценится в Восточной Азии.
Однако вскоре на смену метаквалону пришел метамфетамин. В конце 90-х он стал популярен в Западно-Капской провинции, а потом и по всей стране. Вскоре в некоторых регионах он стал основным наркотиком, вытеснив даже каннабис, который был «визитной карточкой» африканской наркоторговли.
Производство в ЮАР процветало до конца 2000-х годов. Затем на первый план вышли нигерийцы. Благодаря удобному расположению Нигерия стала центром наркоторговли, через нее азиатские рынки поставляли героин на запад, а латиноамериканские — кокаин на восток. Нигерия прекрасно подходила на роль посредника в торговле метамфетамином.
Но с помощью латиноамериканских производителей — сначала боливийских, а затем и мексиканских — преступные группировки Нигерии создали свои лаборатории по производству метамфетамина, тем самым продвинувшись вверх по цепочке наращивания стоимости. Их продукт, известный в Южной Африке как «мексиканский мет», оказался намного качественнее, чем эквивалент из ЮАР. К 2016 году на рынке его становилось все больше — наркотик поставляли по воде и по суше через Анголу и Намибию.
Нигерийские преступные группировки по-прежнему контролируют большую часть производства и распространения метамфетамина в Южной и Восточной Африке. В докладе говорится, что местные рынки действуют в рамках олигополистической «квазикартельной структуры». Но препятствий для торговли во всем мире становится все меньше: в 2019 году у Нигерии появился конкурент — в Афганистане тоже начали производить метамфетамин.
На долю этой страны приходится порядка 85 процентов мирового производства опиума, но из-за неблагоприятных климатических условий и снижения цен на юго-западе Афганистана многие производители опия переключились на кустарное производство метамфетамина. В 2019 году США нанесли ряд воздушных ударов по этим лабораториям, но смена деятельности оказалась настолько успешной, что теперь производство наркотика в Афганистане превышает совокупный спрос в Афганистане, Иране и Пакистане, открывая возможности для экспорта в Африку.
Так называемый пакистанский мет поставляют в Восточную Африку с побережья Макран вместе с традиционными партиями героина. По имеющимся данным, этот наркотик — такой же чистый, как и нигерийский, но его по старинке синтезируют из эфедрина, поэтому он высоко ценится среди местных потребителей.
В докладе сотрудники GI-TOC выразили беспокойство по поводу того, что на африканский рынок нацелились и производители из Юго-Восточной Азии. За последние пять лет оборот их производства увеличился в четыре раза, с 15 до 61 миллиарда долларов. Вероятно, они намерены распространять от Найроби до Кейптауна свои метамфетаминовые таблетки «яба».
В докладе говорится, что из-за повсеместной коррупции в регионе это лишь вопрос времени.
