Раз в три месяца участники программы «Сообщники OCCRP» задают вопросы одному из журналистов OCCRP о каком-либо его (ее) расследовании. В этом выпуске рубрики «Спросите OCCRP» региональный редактор Обри Белфорд ответил на вопросы о двух расследованиях, касающихся связей президента Дональда Трампа за рубежом.
В сентябрьской публикации Белфорд рассказал о том, как тайная встреча в отеле «Уотергейт» в Вашингтоне помогла наладить весьма неоднозначные связи между Дональдом Трампом и президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом.
Статья Белфорда стала своеобразным продолжением его расследования 2019 года о попытках Льва Парнаса, Рудольфа Джулиани и прочих участников «украинского скандала», повлекшего импичмент Трампа, подготовить дезинформацию, чтобы помочь Трампу переизбраться в 2020 году.
«Сообщники OCCRP» прислали вопросы и о самих расследованиях, и о подходе Белфорда к сбору журналистских материалов.
Разоблачать международные преступные сети может только международная сеть журналистов. Поэтому в борьбе за справедливость и подотчетность властей мы собираем «сообщников OCCRP» по всему миру.
Присоединяйтесь. Призовите власть к ответу. Сделайте взнос сегодня.
Бизнес, связанный с иностранным лоббированием, в нынешнем виде существует не одно поколение. Не случайно некоторые одиозные фигуры современной «грязной политики» – это бывшие пионеры «новых подходов» в 80-е годы, например, Пол Манафорт и Роджер Стоун. Их фирма Black, Manafort, Stone and Kelly в ту пору стала скандально известной, представляя интересы Фердинанда Маркоса, Мобуту Сесе Секо, Жонаша Савимби и других диктаторов. Лоббисты из Black, Manafort, Stone and Kelly выступили первопроходцами (в худшем смысле этого слова).
С годами эти методы лоббирования и новые политические практики сближались все больше. Стандарты американской политики деградируют, а тем временем всё большие потоки денег (зачастую иностранных) текут в Вашингтон. Игоря Фрумана и Льва Парнаса охотно принимали в высших политических кругах, потому что они выписывали внушительные чеки, и никто не хотел задавать неудобных вопросов.
При администрации Трампа такие лоббисты получили больше свободы? Несомненно. Но разница тут в масштабе, а не в самом принципе.
Когда Трамп прибыл в Вашингтон, у него там не было своей серьезной сети. И поэтому такие люди, как Брайан Баллард — крупный сборщик средств для кампании Трампа во Флориде, но в Вашингтоне малоизвестная персона, — смогли в рядах «победной процессии» Трампа попасть в Вашингтон. Но даже когда они там очутились, они не то чтобы изобрели абсолютно новый способ торговли политическим влиянием.
Отношения между Баллардом и Турцией сами по себе не такие уж странные. Интересно то, как возникли эти отношения. По имеющимся данным, Турция выстраивала связи с администрацией Трампа, используя бизнесменов, у которых нередко обнаруживаются криминальные контакты. Что же касается американской стороны, люди из ближнего круга Трампа были рады принять деловые предложения от очень сомнительных персонажей.
К сожалению, услуги по лоббированию иностранных интересов стали в Вашингтоне повсеместным и очень прибыльным делом. В основе этого бизнеса, по сути, «торговый обмен», когда люди, проведшие много лет на госслужбе, решают «монетизировать» свои связи и влияние. Клиенты у них самые разные — от вполне безобидных до отпетых негодяев. Есть законы, которые регулируют лоббистскую деятельность, например Закон о регистрации иностранных агентов, но проблема в том, что эти законы редко соблюдают.
Забавно, но мы со Львом Парнасом едва обмолвились парой слов. Прошлым летом, когда я готовил материал для первой статьи о Джулиани и Украине, мне конфиденциально сообщили, что Парнас и Фруман остановились в пятизвездочном отеле в Киеве. Я был еще на начальном этапе расследования, выходить на контакт было рано, поэтому я просто отправился в центр, увидел их обоих на террасе отеля и незаметно сделал несколько фото. [*Прим. редактора: Обри Белфорд живет и работает в Киеве*] Потом я отправлял Парнасу эсэмэски, но в ответ получал лишь уклончивые сообщения.
Мне нужен был журналист в США, который мог бы связаться с Парнасом. С этой мыслью я обратился к BuzzFeed News — изданию, которое открыто к сотрудничеству с другими новостными организациями. И они отправили одного из своих журналистов, Майка Саллаха, во Флориду, прямо домой к Парнасу. В итоге Майку удалось поговорить с ним несколько раз, и его материал стал крайне важным для украинской статьи.
Что касается турецкой статьи, то здесь была такая же договоренность: с Парнасом должен был побеседовать американский журналист. На этот раз такую роль взял на себя Адам Класфельд, который уже был знаком с Парнасом и его адвокатом, так как освещал его уголовное дело.
Я могу лишь предполагать, почему Парнас согласился общаться с нами на темы нашей украинской статьи, но относительно второго материала все предельно понятно. Парнас думал, что входит в круг «людей Трампа», но после его ареста они отреклись от него. Я полагаю, им движет месть, а поскольку шанса на президентское помилование у него нет, он хочет всячески показать судам и следователям, что готов сотрудничать и быть полезным, что у него масса информации, которую еще не предали огласке.
Этого никто не скажет наверняка, нам остается лишь догадываться. У Трампа есть коммерческие интересы в Турции. Со слов таких людей, как Джон Болтон, складывается впечатление, что Эрдоган и вправду очень впечатляет Трампа как «крутой политик», и он ощущает что-то вроде эмоциональной близости к нему. Но, пожалуй, ключевой момент в том, что Турции удавалось заявлять свои интересы перед Трампом через нескольких людей, будь то Брайан Баллард или партнер по проекту «Трамп Тауэрс» в Стамбуле Мехмет Али Ялчиндаг, которые вкладывались в бизнес Трампа или финансировали его политическую кампанию. Когда мы впервые опубликовали расследование, на этот счет не было полной ясности, но последующие материалы, например в New York Times, показали, какую именно выгоду мог извлечь Трамп.
По сути, нет. В докладе с данными от заявителей о коррупции, который привел к импичменту Трампа в минувшем году, содержалось несколько ссылок на наше расследование об Украине. Была недолгая и невразумительная попытка со стороны Fox News и Breitbart (а также со стороны юристов Виктории Тонсинг и Джо Ди Дженова, которые работают на украинского олигарха Дмитрия Фирташа) выставить материалы OCCRP как операцию Сороса или «теневого правительства» с целью устроить импичмент. Но эти утверждения не вызвали резонанса, и они их оставили.
Здесь сложно сказать что-то определенно. Я считаю, что главное — держать всё в поле зрения и постоянно прорабатывать детали. Коррупция сейчас настолько глобализировалась, что, смотрим мы на Африку или на Центральную Азию, мы часто возвращаемся к одним и тем же именам. Иногда на самом деле кажется, что в мире лишь примерно тысяча крупных мошенников, и они все хорошо знают друг друга. Естественно, это преувеличение, но определенные связи постоянно всплывают в самых неожиданных местах. Важное условие, чтобы суметь уличить их: сохраняйте документы, подробно все записывайте, и пусть голова остается свежей. И самое главное: максимально делитесь с коллегами информацией, насколько это реально возможно и безопасно.
Я думаю, журналисты часто слишком эмоционально вовлекаются в определенную тему и тратят на нее слишком много времени. Или наоборот: их отвлекают какие-то новые, поверхностные вещи, и они теряют концентрацию.
Я не уверен, выработалось ли у меня уже вот к этому моменту правильное чутье, но есть определенное ощущение, которое, я знаю, возникает, когда я начинаю терять нить. Ты берешься за перспективную для расследования тему и вдруг неожиданно для себя почти ежечасно обнаруживаешь новые факты. Это очень будоражит и увлекает, и ты развиваешь свою линию, пока она вдруг не прерывается, а ты останавливаешься, и кажется, будто находишься в темной чаще. За одним из этих сотен деревьев твоя нить расследования начинается снова, но ты не знаешь, за каким именно. Поэтому ты в поисках начинаешь судорожно метаться от одного дерева к другому. Что касается меня, то это та стадия расследования, когда ты снова начинаешь изучать слабые звенья, совпадения, кто чей родственник — такого рода вещи. Часто тебе удается вновь выйти на правильную нить расследования, но иногда и не удается. Думаю, главное здесь — осознавать тот факт, что ты попал в фазу «потери ориентира», что надо честно для себя решить, сколько времени ты еще готов на это потратить, прежде чем, возможно, поймешь, что лучше поберечь ресурсы для другого и остановиться.
