Бегство сквозь ад от исламистов «аш-Шабаб»

Опубликовано: 01 Октябрь 2018

Саид — молодой сомалиец. В 2015 году он ушел из дома, чтобы не вступать в ряды исламистской группировки «Харакат аш-Шабаб». Спустя почти год скитаний, во время которых он побывал в ливийском лагере для пленных, где его пытали, Саид пересек на резиновой лодке Средиземное море и закончил путешествие в Бельгии. За это время он видел, как умер не один его товарищ. Вот история Саида.

Rescued male migrants are brought to southern Italian ports, 28 June 2015; Irish Defence Forces LE Eithne Operations 28 June 2015.

Спасенных мужчин-мигрантов доставляют в южные итальянские порты. 28 июня 2015 года; Ирландские силы обороны LE Eithne Operations. 28 июня 2015 года

Саид наслаждался февральским закатом и пил чай со своей семьей в маленькой сомалийской деревушке, когда к его хижине подошел местный имам и два конвоира с предписанием: уже на следующий день 22-летний Саид должен был войти в ряды движения джихадистов-салафитов «Харакат аш-Шабаб».

Это был практически смертный приговор. «Они выталкивают тебя вперед и дают оружие. Если ты не стреляешь, то умираешь», — объясняет Саид.

После ухода имама семья замерла в безмолвии. Первой тишину прервала мать Саида: «Ты должен сегодня же уехать из страны!» Через два года Саид оказался в Бельгии, где чувствует себя в безопасности, но за это ему пришлось заплатить высокую цену.

Он отдал 3000 долларов, чтобы добраться сюда, но прежде его избивали, заставляли заниматься рабским трудом, сводили лицом к лицу с насилием, пытками и смертью.

Согласно Всемирной продовольственной программе, 73 процента граждан Сомали живут менее чем на два доллара в день. Если бы у матери Саида была работа, ей бы пришлось вкалывать больше четырех лет, чтобы собрать 3000 долларов.

Несмотря на то что Саид ощущает себя в безопасности, его семья — нет. Ради безопасности близких Саид попросил журналистов не раскрывать его полное имя.

«Путь, на который мы обрекаем себя как беженцы, разрушает нас и морально, и физически», — сказал он OCCRP.

Somalia countryside landscape by ‘Feed my Hungry Children’, Flickr (CC BY 2.0)Сомалийский сельский пейзаж. Фото: Feed my Hungry Children / Flickr (CC BY 2.0)

 

Некуда бежать

Саид родом из маленькой деревни в засушливой местности на юге Сомали, где козы блуждают в поисках воды и зелени меж акаций и хижин, сооруженных из веток, шкур и тряпок. Большинство обитателей этих хижин зарабатывают на жизнь, продавая козье молоко и древесину торговцам, которые везут товары в портовый город Кисмайо, что в нескольких десятках километров к востоку от здешних мест.

Саиду было девять, когда его отец уехал из деревни, бросив родных и взвалив ответственность за их пропитание на своего старшего сына Саида. Он рубил мачете деревья и кустарники, продавал древесину, чтобы купить чай, после чего заваривал его и продавал жителям деревни. Пока они пили, Саид начищал ботинки.

«Харакат аш-Шабаб», что означает «Молодежь», набирает молодых деревенских парней для борьбы с сомалийским правительством и миссией Африканского союза в Сомали (AMISOM).

Группировка называет свою борьбу джихадом против «врагов ислама». По данным Совета по международным отношениям, «аш-Шабаб» связана с «Аль-Каидой» и насчитывает от 7000 до 9000 членов. В 2006 году ее бойцы заняли крупные территории охваченного войной и хаосом Сомали, где только с 1991 по 2010 год сменилось 14 правительств. «Там, откуда я родом, «аш-Шабаб» имеет сильное влияние, — говорит Саид. — В нашей деревне они тренируют новобранцев, и почти каждый, кого я знаю, связан с ними».

Предписания салафитского ислама, исповедуемого «аш-Шабаб», контролируют каждый аспект деревенской жизни. «Вы обязаны ходить на каждый намаз, вам нельзя коротко стричь волосы, — рассказывает Саид. — Они убьют вас, если увидят, что вы пьете спиртное или жуете кат. Вы должны отрастить бороду, носить белую одежду и тафью (головной убор наподобие тюбетейки. — Ред.). Они даже запрещали мне держать за руку мою младшую сестру из-за их правил для мужчин и женщин».

Вечером накануне визита имама Саид рубил деревья с друзьями. Они жевали кат — растение, эффект которого сродни эффекту амфетаминов, оно повышает работоспособность.

Слегка одурманенные молодые люди сбились с пути и опоздали на молитву. Когда они наконец добрались до мечети, двое охранников преградили им путь, сказав, что они опоздали и не могут зайти. Эти же двое позже пришли в дом Саида с имамом.

На молитве лидеры местного сообщества делают пометки обо всех, кто приходит, и о том, где они сидят. Своим опозданием Саид привлек внимание имама мечети Абу Сидоу, который учил его Корану. Саид уверен, что именно поэтому за ним пришли люди из «аш-Шабаб».

По словам Саида, критически воспринимать «аш-Шабаб» его научила мать. «Они говорят, что UNICEF и Красный Крест раздают отравленную еду и что правительство Сомали изнасилует наши семьи», — объясняет Саид.

Некоторые сомалийцы считают, что продукты, которыми их снабжает группировка «аш-Шабаб», наделены черной магией, которая позволяет исламистам контролировать разум людей. «Они промывают мозги и заставляют людей взрывать себя. Я не могу этого понять, — говорит он. — Думаю, это черная магия. Моя мама говорила, чтобы я не верил этим убийцам».

 

Покидая Сомали

В 2016 году почти одна пятая сомалийцев проживала за пределами страны, согласно оценке ООН и Исследовательского центра Pew. Для многих сомалийцев уехать из страны — единственная возможность избежать «аш-Шабаб», трайбализма и вызванного засухой голода.

«Первое, что хочет знать сомалиец, — к какому клану вы принадлежите, — рассказывает Саид. — Сомалийская клановая система называется «Четыре с половиной». Четыре крупных клана контролируют бо́льшую часть страны и имеют большинство мест в парламенте. Множество мелких кланов численно равны лишь половине одного крупного, их называют «половиной».

Семья Саида относится к маргинальному клану Ajuran, который не может защитить его от других кланов или от «аш-Шабаб». Для Саида настало время примкнуть к соотечественникам в иностранной диаспоре. После визита имама мать Саида связалась с другом семьи Ахмедом, который перевозил древесину и молоко в своем пикапе. Ахмед, которого прозвали «верблюдом, жующим кат», регулярно покупал у Саида лес и перепродавал его в Кисмайо производителям древесного угля. Мать Саида подумала, что Саид мог бы спрятаться в пикапе Ахмеда по дороге в портовый город.

Но везти Саида тайком было опасно. Ахмеду пришлось бы прятать его не только от «аш-Шабаб», но и от солдат миссии Африканского союза в Сомали, которые могли обвинить его в незаконной транспортировке члена группировки «аш-Шабаб». Они договорились, что Саид будет прятаться на дне машины, откуда сможет наблюдать за солдатами «аш-Шабаб» и Африканского союза. Когда они видели солдат, Саид выпрыгивал и прятался в кустах. Как только Ахмед проезжал контрольный пункт, Саид запрыгивал в автомобиль. Уловка сработала, но для Саида это было лишь началом путешествия.

Добравшись до Кисмайо, Саид перешел через границу с Эфиопией, где солдаты остановили и обыскали автомобиль, в котором он прятался. К счастью, у Саида нашлось 50 эфиопских быров (примерно два доллара), которые он отдал, чтобы они позволили ему вернуться в Кисмайо, а не арестовали.

Он позвонил матери. «Она сказала: «Аш-Шабаб разыскивает тебя. Они уже выяснили твое имя, почему ты уехал и куда направился», — вспоминает Саид. — Я не мог вернуться».

Мать Саида попросила совета у знакомой по имени Хэксуо, которая уехала из Сомали и осела в Бельгии. Она посоветовала Саиду добраться до Кении. «Я заплатил рыбаку, чтобы он довез меня до Момбасы. Притворился рыбаком и помалкивал, когда мимо нас проходили другие лодки, — рассказал Саид. — В Момбасе я провел четыре месяца, подавая картошку в ресторане. Там я выучил английский».

Это был непростой период. Саид был постоянной мишенью для коррумпированных полицейских, поскольку находился в городе незаконно и не говорил на суахили. Почти каждый день его арестовывали, и каждый раз ему приходилось отдавать весь свой скромный заработок, чтобы выйти из участка.

A woman walks in drought-hit Salaxley village, 15 kilometers south of Garowe in Puntland, on February 01 2017. Puntland is one of the regions hit by a severe drought. UN Photo / Ilyas AhmedЖенщина в деревне Салаксли, в 15 километрах к югу от Гароэ, в автономном районе Пунтленд, 1 февраля 2017 года. Пунтленд — один из самых засушливых регионов. (Фото: UN Photo / Ilyas Ahmed)

 

Через Сахару

Как только Саид смог собрать достаточно денег, он сел в микроавтобус и пересек границу с Суданом. Здесь он познакомился с «магафе» — человеком, который находит беженцев на улицах, входит в доверие, обещая помочь им на пути к лучшей жизни. «Магафе» называют человека, «который никогда не промахивается».

На самом деле магафе продают беженцев работорговцам, которые запирают их, используют для рабского труда и берут непомерные суммы за доступ к Средиземному побережью. «Магафе заманивает вас, дает еду, одежду и ночлег, — рассказывает Саид. — Он говорит, что это ничего не стоит, но в действительности он контрабандист. Сначала все бесплатно, ты счастлив и не догадываешься, что произойдет дальше. Когда они привозят тебя в Ливию, то заставляют за все заплатить».

Магафе привез Саида на свою базу в Хартуме, где Саид прожил почти месяц. В жилище, которое находилось в одной из трущоб, лежали матрасы. Шло время, в доме появлялось все больше беженцев, которые бежали из Сирии, Чада и Афганистана. Когда магафе набрал около двухсот беженцев, он вызвал из Ливии грузовик. Контрабандисты повезли порядка ста человек, включая Саида, через суданскую Сахару по направлению к ливийской границе. Беженцы сидели в кузове старого военного грузовика вплотную. Кто-то из пассажиров терял сознание из-за паров пролитого бензина, часть из них «так и не проснулись», как вспоминает Саид.

«В Судане Сахара больше и опаснее, чем в Ливии, — говорит он. — Там тихо и нет ничего. Контрабандисты часто останавливались и звонили, чтобы выяснить, куда им ехать, поскольку в пустыне легко заблудиться».

На своем телефоне Саид показывает видео, снятое другими беженцами на пути через Сахару в Судане. На видео — пикап с высохшим трупом на заднем сиденье. Мертвец все еще сжимает палку, которой отмахивался от беженцев, пытавшихся проникнуть в машину, чтобы укрыться от солнца. Пикап окружен десятками потемневших, иссохших и покрытых песком тел. «Вот что происходит, когда ты сбиваешься с дороги в пустыне», — говорит Саид.

Саид насчитал 27 погибших за время пути в пустыне. Контрабандисты заставили его выкопать неглубокие могилы попутчикам. «Девушки в грузовике начали кричать при виде торчащих ног мертвецов», — рассказывает он. Спустя несколько дней дороги автомобиль остановился посреди пустыни. Двое контрабандистов приказали беженцам вылезти из кузова. Грузовик развернулся и поехал за новой группой беженцев.

Тем временем контрабандисты поставили тент и раскурили кальян. Дни напролет беженцы сидели на песке под палящим солнцем и мерзли холодными ночами. Каждый день им давали лишь по полчашки воды и по куску хлеба. Время от времени местные жители привозили воду, раздавали одеяла. «По ночам было очень холодно, — вспоминает Саид. — У меня была небольшая пластиковая бутылка воды. Я пил только ночью, потому что днем вода нагревалась и расстраивала пустой желудок».

Саид обматывал свою одежду вокруг головы и сидел неподвижно. По его словам, когда в таких условиях пытаешься говорить, «тратишь много энергии, а в рот попадает песок». «Кроме того, тебя могут побить», — добавил он.

Через пять дней приехали новые пикапы, чтобы провезти их через границу. Контрабандисты хорошо знали, как уместить в кузове как можно больше людей. «Женщины садились в центр кузова, мужчины садились вокруг них, закинув ноги на борт. Сверху садились еще мужчины, и они должны были держаться, чтобы не упасть. Если упадет один, за ним полетит второй. Так что приходилось держать друг друга. Если вы выпадете, водитель не остановится, и вы умрете в пустыне. Или вы можете попасть под колеса, и тогда он вас переедет», — рассказывает Саид.

Migrants have to cross the Sahara desert in order to get to the Mediterranean SeaМигрантам приходится пересекать Сахару, чтобы добраться до Средиземного моря.

 

В лагере для рабов

Контрабандисты привезли беженцев в город Сабха посреди ливийской пустыни. Они были на полпути к морю. «Сабха управляет ДАИШ (запрещенная в России террористическая группировка «Исламское государство». — Ред.). И в тот момент постоянно шли бои. Выстрелы гремели каждую ночь», — вспоминает Саид.

Его и еще 600 беженцев поместили в большой ангар и заставили написать свои имена и телефонные номера друзей и родственников. «Если кто-то не хотел звонить семье, они вытаскивали его за ноги, подвешивали вниз головой и били, пока он не отдавал им все номера», — говорит Саид.

Торговцы держали беженцев в заложниках до тех пор, пока они или их родственники не платили им очень большие деньги. «Сначала они сказали, что мы должны заплатить им 6000 долларов, но затем снизили сумму до 3000, — вспоминает Саид. — Они сказали, что никто не уйдет, пока не заплатит. Если ты не платишь, то умираешь. И пока ты находишься в лагере, они заставляют тебя работать как раба». Ожидая, пока поступят деньги, контрабандисты заставляли беженцев разряжать оружие и копать траншеи.

«Многих беженцев привозят в Ливию и силой удерживают там, — рассказывает пресс-секретарь Комиссариата ООН по делам беженцев Уильям Спиндлер. — Строго говоря, контрабандисты вымогают деньги у своих клиентов. Они обращаются с ними, как с заключенными, избивают и заставляют звонить или писать семьям».

Feet of migrants heading towards Libya. Monday, June 4, 2018. (AP Photo/Jerome Delay)Мигранты направляются в Ливию. 4 июня 2018 года. (Фото: AP / Jerome Delay)

В лагере Сабха контрабандисты пытали беженцев, чтобы заставить платить. «Там был один мужчина из Сомали. Он пробыл в лагере восемь месяцев и был не жилец, наполовину мертв. Они подсоединили провода к его гениталиям и сказали нам, что с нами произойдет то же самое, если мы не заплатим», — вспоминает Саид.

Однажды трое мужчин попытались сбежать через крошечную вентиляционную шахту. «Одного из них задавила машина, когда он выпрыгнул из шахты. Схватив двух других, они отделили их от группы и заставили работать», — рассказывает Саид.

По утрам надсмотрщики раздавали пленникам по 300 мл воды и бросали в толпу куски хлеба. «Только от тебя самого зависело, получишь ты еду или нет», — говорит Саид.

Кроватей и условий для соблюдения личной гигиены в лагере не было.

«Они давали половину маленькой бутылки воды на весь день. Справлять нужду приходилось в их присутствии, — вспоминает Саид. — Из-за нехватки места мы не могли лечь, так что спали сидя, подпирая голову коленями». По вечерам беженцам велели делиться на группы по 10 человек и выдавали по порции пустых макарон на группу. Многие дрались за них. «Если вы хотите выжить, вы выхватываете еду. Вы не разговариваете, не плюетесь. Вы стараетесь не злить контрабандистов и делаете то, что они велят», — объясняет Саид правила выживания в лагере.

Самым сложным для него было молчать, когда на его глазах контрабандисты насиловали беженок. «По вечерам они напивались и жевали кат, — вспоминает Саид. — Среди них был один крупный парень с очень темной кожей — то ли из Чада, то ли из Нигерии. По ночам он приходил и забирал девушек. В первый раз он забрал девушку из Эритреи. Он просто схватил ее и потащил с собой». В следующий раз товарищ Саида попытался помешать насильнику. «Махад и я сидели спиной к спине, когда этот крупный парень схватил девушку из Сомали, которая сидела рядом с нами. Девушка начала кричать: «Мусульманка! Мусульманка!» Но ему было все равно. Махад попытался вырвать девушку из его рук, после чего нас избили». Поступок Махада был смелым, но тщетным.

«Он изнасиловал ее прямо перед нами. Буквально у нас на глазах. И никто не мог ничего с этим поделать, — голос Саида становится тихим, он чувствует стыд. — Понимаете, я не мог ему противостоять, не мог встать и побить его, но как мужчине мне стыдно, что я позволил ему изнасиловать эту сомалийскую девушку на своих глазах».

По словам Саида, он никогда не забудет крик этой девушки. «Девушки из Эритреи не кричали, но эта девушка — да. Крик — это худшее. Ты можешь забыть то, что ты видел, но крик запомнишь навсегда».

«Она звала на помощь по-сомалийски, — вспоминает Саид со слезами на глазах. — Но мы были бессердечны. В помещении было 300 мужчин, и мы ничего не сделали».

Каждую ночь насильник выбирал новую жертву, прижигая ее сигаретой и оставляя таким образом метку. Во второй раз он к ним не прикасался.

Постепенно условия, в которых приходилось выживать пленникам, ухудшались. Поскольку они жили скученно и не имели возможности помыться, стремительно распространялись вши. На руках Саида остались шрамы от их укусов. «Они были повсюду. Я видел, как некоторые ребята расчесывали до крови свои гениталии из-за укусов», — вспоминает он.

Христианам приходилось еще хуже. «Там было много эритрейцев-христиан, и некоторые из них носили нательные крестики, которые игиловцы срезали вместе с головами этих людей. Если они не носили крест, их спрашивали, во сколько проходит утренний намаз или как он проходит, о чем христиане не имеют понятия», — рассказывает Саид.

Убедившись, что пленный исповедует христианство, «в 90 процентах случаев они убивали мужчин, а девушек отдавали в сексуальное рабство», говорит он.

Но это касается не только христиан. По данным Международной организации по миграции, 71 процент беженцев, которые преодолевают Средиземное море, чтобы попасть в Европу, пережили насилие преимущественно в Ливии.

 

К морю

Торговцы людьми воюют между собой за «клиентов», которые рискуют заплатить за поездку дважды, поэтому многие беженцы стараются заплатить контрабандистам как можно позднее.

«Если ты платишь контрабандисту, а потом его убивает другой и забирает тебя, то ты снова должен заплатить. Вот почему всегда лучше отдать деньги как можно позже, даже если они тебя избивают», — объясняет Саид.

В ангар в Сабхе, где держали Саида, стало прибывать все больше беженцев. В какой-то момент в нем находилось одновременно 600 человек. Один из лидеров контрабандистов, который называл себя Хаджи Исмаилом, объявил, что им больше не нужно ждать, пока заплатят все. Тех, кто уплатил сбор, доставят в Триполи. После этого объявления Хаджи Исмаил зарезал козла и дал беженцам первый кусок мяса с тех пор, как они прибыли в лагерь.

«Это была лучшая еда за все время, что мы были там», — рассказывает Саид.

До лагеря в Сабхе Саид не подозревал, что ему придется заплатить 3000 долларов. У самого Саида и близко не было такой суммы. Его единственный шанс живым покинуть лагерь — мать, которая каким-то образом могла бы собрать эту невообразимую сумму. Отчаявшись, Саид позвонил матери. «Моя мама плакала. Она спросила, не бьют ли меня. Я ответил, что со мной все в порядке. Я мужчина».

Мать Саида обзвонила всех, кто приходил ей на ум. В конце концов деньги нашлись у знакомой семьи Саида, которая жила в Бельгии. Контрабандисты велели перевести деньги человеку в Судане, который затем сообщил ливийцам, что платеж за Саида получен.

Вместе с другими беженцами, которые смогли найти деньги, Саида снова посадили в грузовик. На этот раз людей прятали в сене, им приказали не высовываться, чтобы их не заметили другие торговцы.

Спустя сутки автомобиль подъехал к окрестностям Триполи. Торговцы не довезли своих клиентов до самого города, который на тот момент был разрушен гражданской войной.

Контрабандисты завели беженцев в большое полуразрушенное здание. «Нам велели лечь на живот, — вспоминает Саид. — Нам разрешали поднимать головы, только когда приносили еду. Я думаю, нас было больше пятисот». Через пять дней приехали машины, которые должны были отвезти их к Средиземному морю.

 

Переход

На берегу контрабандисты разбили людей на группы. Они дали им четыре маленькие лодки и в каждую посадили столько беженцев, сколько было возможно. Для провизии почти не осталось места. Затем они спросили, кто может управлять лодкой, и двое мужчин из группы Саида подняли руки.

Контрабандисты показали им, куда плыть, но не дали никаких навигационных средств. Им сказали лишь: «Все время идите прямо». Семьи и детей пропускали вперед. Очень скоро лодки заполнились, и люди начали паниковать. Боясь остаться за бортом, люди отталкивали друг друга, чтобы залезть в лодку. Многие ждали этого момента в Сабхе и Триполи по несколько месяцев.

Саид оказался одним из немногих, кто умел держаться на воде, он оплыл толпу, а вызвавшийся вести лодку сенегалец поднял его на борт. Он уселся в лодке и стал мысленно прокручивать шансы своей группы на выживание.

По данным Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, только в 2015 году 4000 беженцев погибли, пытаясь пересечь Средиземное море. В следующем году их число выросло до 5000. А к августу 2018 года, согласно статистике Комиссариата ООН по делам беженцев, число погибших или пропавших без вести в Средиземном море составило 11 700.

Саид, возможно, не знал об этой статистике, но шансы были очевидны: либо он рисковал жизнью в море, либо возвращался в ад.

«Я смотрел в море и думал, что лучше умереть в этой воде, чем в Ливии», — говорит Саид. Контрабандист посоветовал группе Саида связаться с береговой охраной, как только их лодка окажется в зоне покрытия радиосвязи. «Он дал нам большую трубку с антенной, номер телефона и сказал: «Спустя ночь пути позвоните по этому номеру, и большое судно подберет вас».

Подождав подходящего течения, лодка направилась на север. Вскоре у многих началась морская болезнь. «Все либо кричали, либо молились, или полностью замкнулись, как я», — вспоминает Саид.

«Людей начало тошнить, дети кричали. Люди сидели вплотную, по сто человек на лодку. Они сидели друг на друге, и некоторые кричали от боли», — вспоминает Саид.

Спустя три дня в море без еды беженцы столкнулись с плохим знаком. Мимо них проплывала береговая охрана Туниса, которая, впрочем, бросила им в лодку кое-какую еду. Позже проходившие мимо рыбаки остановились и прокричали беженцам, что течение унесло их лодку на запад, к Тунису вместо Италии.

«Это всех деморализовало, мы были подавлены. Мы заблудились, у нас не было еды. Твой разум мертв, ты ни о чем не можешь думать. Ты хочешь либо сделать это, либо умереть. Ты не хочешь возвращаться в Ливию, ты лучше умрешь, потому что знаешь, что там с тобой сделают. Ливия — это ад», — считает Саид.

Потерянные и изможденные, Саид и его спутники вернулись туда, откуда начали путь. Вместе с ними вернулась еще одна лодка. Две других потерялись в море.

Вернувшись на берег, они повстречали курда, который знал Хаджи Исмаила. Он дал группе Саида лодку побольше, дополнительный двигатель и посадил к ним еще одну группу беженцев. Курда сопровождали четыре охранника с автоматами, которые начали угрожать и без того деморализованным беженцам.

«Он сказал, что, если мы вернемся, нам снова придется платить, — рассказывает Саид. — Сенегалец, который вызвался управлять лодкой в первый раз, стыдливо отсел, и кто-то другой пришел ему на смену».

Они возобновили путь, но на этот раз в лодке побольше, с дополнительным мотором, новыми спутниками. А отчаяние росло.

Photo released by the Libyan Coast Guard on June 24, 2018 shows migrants on a ship intercepted offshore near the town of Gohneima, east of the capital, Tripoli. There were four boats, boarding 490 African migrants including 75 women and 21 children, Spokesman Ayoub Gassim said. (Libyan Coast Guard via AP)На снимке, опубликованном береговой охраной Ливии 24 июня 2018 года, запечатлена лодка с мигрантами из Африки. Лодку перехватили неподалеку от Гонейма, к востоку от Триполи. Всего было четыре лодки с 490 пассажирами, включая 75 женщин и 21 ребенка, как рассказал представитель береговой охраны Аюб Гассим. (Фото: береговая охрана Ливии / AP)

 

Норвежские спасатели

Волны, ветер и соленая вода истощили группу. «Когда сидишь в лодке и сзади тебя толкает волна, тебя начинает тошнить из-за морской болезни, — говорит Саид. — В то же время лодка наполняется водой. Мы вычерпывали ее руками. Из-за соли болит всё, и через несколько дней в море ты начинаешь выглядеть совсем иначе. Я не знаю, как выжил, но в течение семи дней я пил только морскую воду».

Из-за истощения Саид «не мог отличить день от ночи». Он думает, что примерно через три дня они оказались у берегов Мальты. Там его группу спас экипаж норвежского судна. «Мы увидели большой корабль, решили, что он военный, но это была норвежская береговая охрана. Они сбросили нам спасательные жилеты, круги и веревку», — вспоминает Саид.

Экипаж накормил беженцев, дал им воду и одеяла. «Я был поражен их словами: «Вы в безопасности, мы позаботимся о вас. Поспите, вам нужно отдохнуть». После Ливии я и не рассчитывал, что о нас кто-то позаботится». Корабль доставил беженцев в Лампедузу на Сицилии.

У Норвегии есть один подходящий под описание корабль — Siem Pilot, который проводит подобные спасательные операции возле ливийского берега. В его команду входят служащие ВМФ Норвегии и Минюста.

По данным советника норвежской Государственной службы уголовных расследований Акселя Дью, лодки беженцев, вероятно, были ближе к ливийскому берегу, нежели к Мальте.

«Siem Pilot делает иногда остановки только у Лампедузы, — рассказал Дью. — Порт Лампедузы слишком маленький, чтобы принять столь крупное судно, поэтому Siem Pilot останавливается там, только чтобы высадить больных пассажиров или беременных женщин, которым нужна срочная помощь». Дью подтвердил, что корабль мог доставить беженцев на Сицилию.

 

«Если кто-то напоил тебя водой, налей ему молока»

Саид провел на Сицилии две с половиной недели. Однажды он шел за едой к местной церкви с сомалийским товарищем, с которым познакомился в лагере в Сабхе. Они встретили соотечественника более старшего возраста, который прожил на Сицилии много лет. «Он заметил, что мы больны, и предложил нам кров, — рассказывает Саид. — Мы автоматически ему доверились, поскольку он был сомалийцем. Он сказал, что за 800 евро поможет нам добраться до Германии».

Саид знал, что у Хэксуо, его знакомой из Бельгии, денег не осталось. Однако его друг знал в Англии кого-то, кто мог выслать им эту сумму.

Но слова их соотечественника оказались жестоким обманом.

«После того как мы отдали ему деньги, мы его больше не видели», — говорит Саид.

Одна женщина из Сомали, которая жила по соседству, дала Саиду и Ахмеду по 100 евро, чтобы они купили билет на автобус до Рима и оттуда направились в Бельгию и Германию.

Саид хотел поехать в Бельгию, поскольку там живет Хэксуо, а процедура получения убежища занимает всего несколько месяцев, в отличие от других стран, где на это могут уйти годы.

Он расстался с Ахмедом в Германии. Далее поехал во Франкфурт через Нюрнберг и Мюнхен. Во Франкфурте Саид сел в автобус до Брюсселя.

В пять утра 22 ноября 2015 года — спустя 10 месяцев изнурительных скитаний после побега из Сомали — Саид вышел из автобуса в Брюсселе и спросил у прохожих, как добраться до иммиграционного офиса.

«Я помню дату, потому что она записана в моем удостоверении», — говорит Саид. В иммиграционном центре Саид прошел собеседование, после чего в течение двух месяцев ждал решения. В апреле 2016 года он узнал, что ему предоставили пятилетнюю визу беженца.

«Мне сказали, что мою заявку одобрили, поскольку я беженец, и предоставили мне разрешение пребывать в стране в течение пяти лет. Я позвонил своей «сестре» Хэксуо, чтобы поделиться новостью, и поехал в город, где она живет, чтобы навестить», — говорит Саид.

Когда Саид рассказывал о том, как его встретила Бельгия, его глаза наполнились слезами. «Я пла́чу, потому что благодарен. Моя мама всегда говорила: если кто-то напоил тебя водой, налей ему молока. Я хочу получить здесь образование и работать. Я хочу перенять ценности, завести семью, чтобы мой сын ходил в местную школу», — говорит Саид.

Он надеется, что однажды сможет вернуться в Сомали и рассказать друзьям и семье, что Запад отличается от того, что им внушает «аш-Шабаб».

«Если моя деревня когда-нибудь будет свободной, я хочу вернуться и рассказать маме, если она еще будет жива, какие на Западе живут люди», — говорит Саид.

При участии Эдриена Кардона