«Мы каждый день ходим на кладбище. Такое невозможно забыть»

Яна и Йозеф Куцяк живут в тихой деревне на северо-западе Словакии, недалеко от чешской границы. Оба выросли в крестьянских семьях. Много лет назад они познакомились в магазине, где работала Яна. Они по-прежнему живут в доме, где родился Йозеф.

Жизнь пары навсегда изменилась 21 февраля 2018 года, когда одного из их детей, журналиста-расследователя Яна Куцяка, убили вместе с его невестой Мартиной Кушнировой.

Большую часть карьеры Куцяк посвятил расследованию деятельности Мариана Кочнера, видного бизнесмена со связями в полиции и судебной системе Словакии. Кочнера привлекли к суду как заказчика убийства Яна и Мартины, но в сентябре 2020 года оправдали. После апелляции Верховный суд отправил дело на повторное рассмотрение, разбирательство продолжается.

После трагедии прошло пять лет. Яна и Йозеф каждый день ходят на могилу сына, которого они ласково называют Янко.

Похоже, вы жили очень спокойной жизнью до убийства Яна…

Яна: Ничего подобного мы не ожидали. Жили себе потихоньку.

Йозеф: Первые дня три я не понимал, что происходит, даже когда мы готовились к похоронам. Для Яна срочно дошивали свадебный костюм, чтобы мы могли его в нем похоронить.

Вы верили, что убийство будут расследовать?

Йозеф: Через месяц или два после убийства я встретился с прокурорами и следователями. Они показались мне молодыми и бестолковыми. Я решил, что дело хотят замять, раз отдали таким неопытным ребятам.

Потом начали выходить статьи об итальянской мафии, и пошло-поехало. [Но] я думал, что мафия действует иначе. Мне казалось, что они бы взорвали его машину или что-нибудь в этом роде.

Вы удивились, когда узнали, что главный подозреваемый — Мариан Кочнер?

Йозеф: Нет. Я уже думал об этом, когда принимал награду в память о Янко в американском посольстве. Я знал, что Кочнер угрожал ему по телефону. Так что я подозревал, что он как-то с этим связан.

После сообщений в СМИ вам приходили сообщения со словами поддержки или с угрозами?

Йозеф: Соцсетями мы не пользуемся, поэтому ни добрых, ни злых комментариев мы не видели. Но как-то двое бездомных принесли письмо… Я спросил, от кого оно, а они ответили только, что кто-то дал им 20 евро за доставку. Я тут же вскрыл конверт. Там были угрозы.

Вы ездили в Велку Мачу (деревня, где произошло убийство) после трагедии?

Йозеф: Ездили пару раз, но не надолго.

Яна: Мне все казалось, что вот они сейчас выйдут нас встречать и позовут пить кофе.

Йозеф: Мы ездили забрать их вещи.

Вы со Златой (мать Мартины) договорились снести дом, а на его месте сделать мемориал. Как продвигается работа?

Йозеф: Сначала мы просто хотели разбить там сквер, ничего особенного. Но Трнавский край обязался [поставить памятник], поэтому мы отложили снос [дома], чтобы не связывать руки творческим людям.

Предполагается, что это будет памятник свободе слова. Может, там и имен-то их не будет. Но зеленая зона точно должна быть. Получится тихий уголок. Объявили международный конкурс, заявки принимают до конца апреля. Я буду в жюри.

Pavla Holcová interviews Jana and Jozef Kuciak
Фото: Ева Кубанёва/Investigace.cz Павла Хольцова берет интервью у Яны и Йозефа Куцяк

Что вам помогает справиться с горем?

Йозеф: То, что мы вместе. Еще со Златой видимся. И нас окружают близкие.

Яна: Я все время вспоминаю [Яна и Мартину]. Ни о чем другом не могу думать.

Йозеф: Мы всегда будем их помнить. Мы каждый день ходим на кладбище. Такое невозможно забыть.

Какую роль Мартина играла в жизни Яна?

Йозеф: Она была первой девушкой, которую он с нами познакомил.

Яна: Когда они в первый раз ехали к нам в гости вместе, у Янко появились какие-то дела, и он оставил ее в соседнем городе. Позвонил и сказал: «Мама, надо встретить ее у автобуса». Мне было неловко, она тоже стеснялась. А потом мы разговорились…

Йозеф: Наверное, это были его первые серьезные отношения в жизни. По сравнению с ним она была очень энергичной. Когда Янко ездил в Братиславу, ему приходилось вставать еще до шести утра. Она всегда вставала с ним, готовила ему завтрак и провожала его. А потом снова ложилась спать.

Расследование убийства показало Словакию с мрачной стороны. Как вы оценивали ситуацию в стране?

Йозеф: В нашей стране закрывают глаза на страшные вещи. Говорят, у кого есть деньги, тот и прав. Он может заплатить адвокатам. Я никогда не интересовался политикой, я стремился лишь заботиться о семье, чтобы они ни в чем не нуждались.

Те, кто ворует и мошенничает с налогами, — люди старой закалки, они учились при коммунизме. Когда не было частной собственности, все было общее. Кто больше захапает, у того больше и будет.

Что вы почувствовали, когда начали арестовывать судей?

Йозеф: Когда всплыла переписка Кочнера в Threema (приложение для обмена зашифрованными сообщениями) и мы узнали, в каких он отношениях с генпрокурором, я не удивился. Это (коррупция) происходит везде, даже в районных судах.

Но после убийства кое-что изменилось.

Йозеф: Да, но посмотрите, что происходит. У людей короткая память. Как после случившегося рейтинги SMER (партия «Курс — социальная демократия», которая была у власти на момент трагедии) могут расти?

Лично я и не ждал мгновенных перемен. Такое быстро не делается. Особенно если помнить о связях в полиции и судах. Все дело в людях: надо с умом выбирать, кто будет представлять ваши интересы.

Кто для вас Кочнер?

Йозеф: Кочнер — болтун и мошенник. Вся его карьера держится на вымогательстве. Информацию для него искала [предполагаемая сообщница в убийстве] Алена Жужова и кто знает сколько еще людей. А потом он воспользовался тем, что выяснил, построил на этом карьеру… Сначала накопал на людей грязи, прикинувшись их другом, а потом обернул все себе на пользу.

(Прочитайте расследование OCCRP о том, как Кочнер добился влияния в правоохранительной и судебной системе Словакии.)

Яна, что бы вы сказали Кочнеру, если бы встретили его?

Яна: Я бы сказала, что он… мерзавец!

Йозеф: Если бы я встретил его сразу после убийства, я бы, наверное, не удержался и врезал бы ему. Сейчас я на него и смотреть не стану. Мне не о чем говорить с таким человеком.

Вы не опасаетесь, что люди забудут об убийстве?

Йозеф: Об убийстве пусть забывают. Важно, чтобы помнили, почему это случилось. И главное — не допустить, чтобы подобное повторилось.

Что вы думаете по поводу мемориалов в память о Яне и Мартине?

Йозеф: У меня особое отношение к памятникам. Людям нужно напоминание, но не какие-то пестрые флажки. Я бы хотел, чтобы на мемориале были слова Янко, он их часто повторял: «Нужно не благодарить, а помнить».

Lighting candles at Ján’s grave
Фото: Ева Кубанёва / investigace.cz Близкие зажигают свечи на могиле Яна Куцяка. Штявник, Словакия

Злата Кушнирова: «Ради справедливости я готова на всё»

Мы побывали у Златы Кушнировой, она живет в Грегоровце на востоке Словакии. Вокруг ходили ее внуки и приемные дети, а она рассказывала нам о своей жизни: о смерти мужа, о том, как из-за коррупции ее дочь, которую она называет Мартинкой, не стала сотрудницей полиции, и о том, как она справляется с горем. На прощание она сунула нам в руки по свертку: «А я вам яички приготовила! Возьмите с собой в Прагу!»

Расскажите о себе, пожалуйста.

Я импульсивная, разговорчивая. Иногда я говорю не подумав, но ради справедливости я готова на всё.

Вы здесь выросли?

Да, в этом самом доме. Когда я была маленькой, мама ушла из семьи, и все хозяйство мне пришлось взять на себя. До замужества и детей я работала дизайнером. Когда родилась Мартинка, после декрета я пошла работать на почту, там и проработала 17 лет.

А что делал ваш муж?

Почти сразу после свадьбы у него начались проблемы со здоровьем. Он был трудягой, помогал как мог. [Его не стало] 17 лет назад, 17 февраля. Мне было очень тяжело. Если бы не Мартинка, я бы не справилась. Мы едва сводили концы с концами, хорошо, что мама мне помогала.

Как вы узнали о несчастье 21 февраля 2018 года?

В воскресенье Янка Куцяк позвонила мне [и сказала], что что-то не так, потому что Ян и Мартина не пришли в церковь на консультацию. Она почувствовала, что с ними что-то случилось.

Я подумала, что они попали в аварию, и их увезли в больницу без документов. Я считала, что они живы, что они просто в больнице. Когда мы подъехали к зданию NAKA (Национальное криминальное агентство) [в Нитре], и я увидела Куцяков в слезах, я подумала, что Мартинка и Янек, наверное, в коме или что-то в этом роде.

Как полиция сообщила вам о случившемся?

Безобразно. Полицейские встретили нас у входа и спросили, кто я такая. Когда я ответила, один из них заявил: «А, так вы дамочка с востока, мать убитой?»

Вы поверили, что убийство будут расследовать?

Я знала, как это делается в Словакии, так что была готова к тому, что дело не раскроют.

Как изменилась ваша жизнь? О вас много писали в СМИ, вам даже предлагали заняться политикой, но были и негативные отклики и комментарии. Как вы с этим справлялись?

Поначалу было тяжело. Были нападки каких-то подонков после того, что случилось с Янко и Мартиной. Они просто не понимали, каково мне. Но я сказала себе, что если они не сведут меня с ума и не убьют, то и морально себя уничтожить я не дам. Я взяла себя в руки. Пусть говорят что хотят. Я хорошо знала Мартинку и Янко, знала их мнение о нынешних и бывших политиках. Я остаюсь при своем мнении, и точка.

Сейчас я вхожу в муниципальный совет и возглавляю комитет по культуре. Но от предложения [пойти] в большую политику я отказалась. Может, там и хорошо платят, но это не для меня.

Zlata Kušnírová, Martina’s mother
Фото: Ева Кубанёва / investigace.cz Злата Кушнирова, мать Мартины

Кто-то даже осквернил могилу Мартины.

Каждый раз, как я приходила на могилу, ваза была перевернута, а цветы разбросаны. Я разозлилась и повесила в местном магазине большой плакат. Написала: если хотите мне что-то сказать, приходите ко мне домой… Попросила оставить могилу Мартинки в покое, она же им ничего не сделала. И все прекратилось.

Как должен выглядеть памятник?

Я пока не знаю, там объявили конкурс. Мне кажется, в первую очередь мемориал должен быть посвящен им (паре). Это личное горе, они должны были пожениться, достроить дом, нарожать детишек.

А журналистика на втором месте. Пусть там напишут о свободе слова, но это не главное. В первую очередь это их место. Там строился их дом, там их убили, там осталась их кровь. Пусть памятник будет посвящен им.

Что вам помогает справиться с горем?

Друзья. Я постоянно говорю об одном и том же, и они меня терпеливо выслушивают, хотя все это уже сто раз слышали. Иначе я бы осталась с бедой один на один.

Какую роль Мартина играла в жизни Яна?

Он ее обожал. Если бы у него был выбор, он бы точно отдал за нее жизнь. Наверное, без Мартины Янко был бы другим человеком. Да, он был умницей, но не знаю, чего бы он добился без ее поддержки.

Он напоминал мне мужа. Наверное, в идее о том, что дети выбирают спутников жизни, похожих на родителей, что-то есть. У нее было несколько ухажеров, но ее всегда что-то не устраивало, у нее всегда были какие-то сомнения. А когда появился Янко, наступила тишина. Янко был таким спокойным, жизнерадостным. Золотой парень.

Расследование показало мрачную сторону Словакии — коррупция в суде, полиции и прокуратуре. Вы это чувствовали? Вы сталкивались с коррупцией, с тем, что система работает не так, как положено?

Да. Мартинка хотела учиться в полицейской академии, и с меня потребовали пять тысяч евро.

За поступление?

Да. Я хотела пожаловаться в полицейское управление. Но Мартинка уговорила меня не устраивать шум, сказала, что я только опозорюсь. Я была очень недовольна, потому что у нее бы точно все получилось. Она так хотела там учиться.

Честно говоря, я не понимала, за что эти пять тысяч, ведь это же государственный вуз. Они сказали, что это «денежная поддержка». Я говорила ей все записать, мы бы им показали! Но она не захотела.

Как вы смотрите на изменения в обществе после трагедии? Политические волнения, аресты судей и полицейских, поражение SMER и победа Зузаны Чапутовой на президентских выборах.

Сначала был такой шум, протесты, потом выборы. А теперь оппозиция опять побеждает, потому что коалиция не может договориться — они слабые, а оппозиции это на руку.

Общество расколото, а негодяев теперь считают хорошими. О президенте ничего плохого сказать не могу. Она прекрасный человек, и как женщина, и как мать, и как политик.

[Первое] решение суда [когда Кочнера признали невиновным] — это был ужас. Мы плакали. А в Доновалах, где у Кочнера были роскошные коттеджи, запускали ракеты и праздновали.

Вы сидели в первом ряду, когда Верховный суд огласил решение направить дело на повторное рассмотрение. Что вы тогда чувствовали?

Хуже всего было ждать, не зная, кто судья, кто члены коллегии Верховного суда. Ведь у Кочнера было много друзей, и было неясно, поддержат ли они его. Но в итоге все обошлось, словно камень с души упал. Мы ждем лучших времен. Я думаю, хоть какая-то польза будет, хотя ситуация в нашей судебной системе плачевная.

Вы примете участие в новых слушаниях, которые начнутся в ближайшие месяцы?

Да, конечно. Думаю, нам так же неприятно видеть Кочнера и [его предполагаемую сообщницу Алену] Жужову, как и им неприятно [видеть нас]. Я могу посмотреть им в глаза. Я потерплю ради Мартинки и Янко, даже если придется сидеть там с утра до вечера.

Если бы вы встретили Кочнера не в зале суда, что бы вы ему сказали?

Да это как об стенку горох. Я бы не стала с ним общаться. Это бессмысленно. Он этого не показывает, но он наверняка посмеивается над нами. У него есть деньги и друзья, и он может все устроить.

Думаете, у Кочнера остались козыри?

У него есть деньги. А у кого деньги, у того и власть. Если наши суды ограничат ему доступ к деньгам, для него все станет намного хуже, он потеряет друзей. Но пока у него есть деньги… у него всегда будет возможность что-то сделать. Но, может, справедливость восторжествует.

Я не психиатр, но мне кажется, что он такой самовлюбленный крепкий орешек, который будет надеяться до конца. Думаю, он скорее умрет, чем сдастся. Хорошо бы он рассказал, кто стоит за всем злом в Словакии. Возможно, я до этого не доживу, но я верю, что однажды справедливость восторжествует.

Многие говорят, что [изменения после] смерти Яна и Мартины дали словацкому обществу надежду. Есть ли еще надежда на лучшую, честную и справедливую Словакию?

Если бы вы спросили меня год назад, когда начали арестовывать судей и полицейских, я бы ответила, что да. А теперь, мне кажется, пятьдесят на пятьдесят.

Думаете, люди постепенно забывают об убийстве?

Да! Конечно. Все занимаются своими проблемами. Многие из-за COVID потеряли работу, людям не на что жить.

Как вы вспоминаете Яна и Мартину? Смотрите на фото?

Да, в интернете. И в телефоне у меня есть пара альбомов. Я сижу тут перед телевизором и вспоминаю, как нам было хорошо вместе. Мартинка была очень хорошей девочкой, хоть и упрямой — в меня пошла, — а когда две козы сходятся, ничем, кроме ссоры, дело закончиться не может. Но мы всегда сразу мирились, никогда не злились друг на друга.

А Янко был просто солнышком. Он постоянно работал и выяснял все эти секреты. Так и вижу, как он сидит и работает, даже в день выпускного. После убийства я говорю о них как о своих детях… Я приняла его как родного.

Другие материалы по теме

Recent stories

Subscribe to our weekly newsletter!

And get our latest investigations on organized crime and corruption delivered straight to your inbox.