Взлеты и падения женщин в мафии

Опубликовано: 26 Апрель 2019

Мария Кампанья управляла империей своего мужа, пока его не было рядом, подобно гомеровской Пенелопе. С той лишь разницей, что Сальваторе Капелло не ходил по морям в поисках приключений, как Одиссей, а отбывал срок в тюрьме особого режима для мафиози, убийц и террористов.

Photo: CC0 Public Domain

Photo: CC0 Public Domain

Роль Кампаньи и в клане Капелло, и на семейном фронте вдохновила итальянскую прокуратуру назвать расследование «Пенелопа». Один из членов клана назвал Кампанью «женщиной с яйцами», как свидетельствуют аудиозаписи следствия.

За время операции «Пенелопа» в январе 2017 года по обвинениям в мафиозном сговоре, наркоторговле, вымогательстве и других уголовных преступлениях удалось поймать 30 человек.

Издавна жены мафиози растили детей и передавали послания мужей из тюрем другим членам мафии. Но традиция, которая берет начало еще в середине XIX века, стремительно устаревает.

Чтобы защитить свои незаконно нажитые активы от конфискации, мафиози все чаще передают права собственности женам и сестрам.

Как выяснил итальянский исследовательский центр TransCrime, только 2,5 процента осужденных в Италии по делам мафии — женщины. При этом им принадлежит треть всех мафиозных активов.

Исследовательский центр также выяснил, что среди владельцев собственности, связанной с мафией, женщин вдвое больше, чем в легальном бизнесе Италии.

Из всех изъятых у итальянской мафии компаний больше всего женщин (52 процента) оказалось в ресторанном бизнесе и гостиничной индустрии, о чем свидетельствуют данные исследования TransCrime, которое продолжается и поэтому пока не опубликовано. Cледом среди самых «женских» сфер оказались оптово-розничная торговля (38 процентов), транспорт (37,8 процента) и строительство (28,5 процента).

«В строительных и транспортных компаниях, конфискованных у мафии, совладельцев-женщин вчетверо больше, чем в легальных организациях», — рассказал аналитик из TransCrime Микеле Риккарди.

Эксперт объяснил, с чем это связано.

«Они — идеальные доверенные лица. Как правило, у них небогатое криминальное прошлое, юридическая экспертиза не может их подловить, а если они состоят в семье, то передают клану контроль над компанией», — добавил Риккарди.

«Мафия передает женщинам права вести финансовую деятельность, чтобы защитить свой бизнес от конфискации и спрятать настоящих владельцев активов», — сказала OCCRP профессор судебной социологии Университета Палермо Алессандра Дино.

 

Из доверенных лиц — в боссы

Женщины не ограничиваются лишь пассивным участием.

«Есть множество примеров в коза ностра или ндрангете, когда женщины играют ведущие роли и очень активно участвуют в бизнесе своей семьи», — рассказывает Дино.

Кампанья — не первая влиятельная женщина в итальянском мафиозном клане. Страницы дел в отношении мафии исписаны именами женщин, которые вели себя как боссы кланов, будь то ндрангета, коза ностра или каморра.

Согласно материалам суда, Капелло полностью доверял Марии («Пенелопе») Кампанье. Он уважал свою жену больше, чем любого из своих подельников-мужчин, поэтому именно она вела всю коммуникацию между Капелло и остальными членами клана, пока он сидел в тюрьме. Только ей Капелло доверил вести дела с торговцами из Южной Америки, у которых клан Капелло покупал наркотики.

Более того, Кампанья была организатором «сбора значительных поставок кокаина в любом порту, в какой бы они ни прибыли», — написали следователи в ордере на арест.

В общем, Кампанья была не временной заменой мужу, а настоящим боссом.

Таких женщин пока немного, но их число растет. Если в 1989 году обвинение по делам мафии было предъявлено только одной женщине, то в 1995 году их стало уже 89. Рост числа преступниц в мафиозных кругах Дино объясняет тем, что прокуроры изменили подход к их преследованию.

 

Преследование женщин-мафиози становится жестче

Maria Campagna (Photo: Polizia di Stato)Мария Кампанья (Фото: Polizia di Stato)

До начала 90-х исход расследования зависел от того, кто совершил преступление, — мужчина или женщина.

«Возьмем, к примеру, незаконное владение оружием, — объясняет Дино. — Как видно из судебного досье, если оружие находили у женщины, то преступление классифицировали как «пособничество и подстрекательство». Мужчине предъявили бы гораздо более тяжкое обвинение — «участие в мафиозном сговоре».

Долгое время и прокуроры, и общественность считали, что женщин против воли втягивали в преступления их возлюбленные. Отметим, что согласно кодексам чести, которых придерживаются итальянские кланы, женщина не может пройти ритуал посвящения в члены мафии.

И поскольку прокуроры не могли официально доказать связь между женщинами и мафиозными кланами, они предъявляли им обвинения, которые было легче доказать в суде.

«Только в 1999 году, предъявив женщине обвинения третьей степени, итальянская судебная система признала, что женщина может быть осуждена за преступления мафии, даже если формально между ними нет связи», — объяснил Дино.

 

Ложная эмансипация

Может показаться, что женская эмансипация добралась и до криминального мира, но на поверку это не так, считает исследовательница и автор книг о женщинах в итальянской мафии Омбретта Инграши.

«Арест босса — решающее условие для того, чтобы женщина получила значимую роль в мафиозном клане, — написала Инграши журналистам. — Но эта власть «временная и делегированная». Она длится до тех пор, пока босс клана сидит в тюрьме».

Вспомним дело Джузи Витале. В 90-х трое ее братьев возглавляли сицилийский клан деревни Партинико в 30 километрах от Палермо.

Сидя за решеткой, братья-мафиози решили отдать бразды правления своей сестре Джузи. Харизматичная женщина разбиралась в делах клана и пользовалась доверием братьев. Джузи держала клан железной хваткой, за что пресса прозвала ее «боссом в юбке».

То недолгое время, что Джузи управляла бандой, пока ее не арестовали, она делала все то же, что и ее братья. И все же ее никогда не допускали на встречи высокопоставленных членов мафии.

Еще один пример криминальной псевдоэмансипации — Нунция Гравиано. Ее братья Джузеппе и Филиппо — жестокие лидеры клана коза ностра в Палермо — передали бизнес сестре, пока сами отбывали срок за убийство.

Нунция управляла кланом, его финансами и руководила отмыванием денег из своего тайного убежища в Ницце во Французской Ривьере. Она была умна, знала несколько языков, исправно читала главную газету Италии о финансах, умела обращаться с компьютером и разбиралась в бухгалтерии.

«Когда коза ностра занялась продажей героина, в сфере отмывания денег появилось место для людей, чьи обязанности не связаны напрямую с насилием. На эту роль больше подходили женщины, чем мужчины», — написала Инграши.

Мафии были нужны бухгалтеры, а не просто воспитательницы, посыльные и доверенные лица. Также женщины преуспевали в вымогательстве, где бо́льшую роль играет психология, нежели физическое насилие.

Гравиано играла важнейшую роль в благополучии клана. Но уважение ее братьев имело пределы. Когда выяснилось, что Нунция встречается с сирийским врачом, братья заставили ее разорвать связь.

«Какую религию исповедует этот парень? — спросили они сестру. — Развод непозволителен. Все отношения должны вести к браку».

В случае семьи Гравиано столкновение новых веяний и традиций вылилось в самый распространенный в современных мафиозных кланах конфликт.

«Положение женщины — это развитие с одной стороны, и откат с другой», — пишет Инграши.

 

Новая порода

Особый режим заключения 41-бис эффективно подрывает координацию действий мафиозных кланов по всей Италии.

И хотя тюремный срок все еще является обязательной ступенью в карьере будущего мафиози, запрет на общение с внешним миром ставит под угрозу авторитет боссов, заключенных в 41-бис.

Это заставило преступников сменить тактику. Вместо того чтобы отправлять наследников постигать школу жизни в тюрьмах, мафия стала оберегать их от заключения. Мафиози отправляют детей за границу, где те изучают языки и превращаются в «белых воротничков» — юристов, бухгалтеров и нотариусов.

Своих женщин мафия призывает к скромности и запрещает выставлять напоказ богатства, все меньше одаривая их драгоценностями, шубами и дорогими автомобилями. Пока мужья, братья и племянники сидят в тюрьмах, они остаются последним бастионом клана и ведут его бизнес.

Власти хорошо знакомы с новой тактикой преступных сообществ, которая стала центральной темой январского общенационального тренинга для итальянской полиции.

 

Самое слабое звено

Связи в структурах мафии обычно пожизненные и прочные, но не прочнее связи матери с ребенком, которая способна превратить женщину в самое слабое звено клана.

Число женщин, ставших информаторами, растет пропорционально количеству соучастниц преступлений мафии.

Устав от жизни, наполненной страхом, жестокостью и убийствами, женщины задаются вопросом: «Такой ли жизни я желаю своему ребенку?».

Из криминального мира у женщин два пути — сотрудничество с властями, которые затем помогают им скрыться, или попытка сбежать своими силами, что сделать значительно сложнее.

Мария — одна из тех, кто пошел по первому пути. Из соображений безопасности ее фамилия не раскрывается.

Мария рассказала OCCRP, что в 1990 году, когда ей было 25 лет, она вышла замуж за могущественного босса ндрангеты. Он был убит из-за конфликта вокруг сделки по поставкам кокаина между ее кровными родственниками и семьей со стороны мужа. Тело супруга Марии подожгли, а затем скормили свиньям, чтобы скрыть следы убийства. Но у ндрангеты острый нюх. Узнав правду, члены клана убили брата и дядю Марии.

Спустя два года раздумий Мария решилась прервать череду убийств прежде, чем пострадает ее дочь.

Мария знала, кто убил ее брата и дядю, как устроен бизнес клана ее мужа и кто играл главные роли в нем.

«Я знала слишком много, — сказала она OCCRP. — И видела слишком много. Я решила сотрудничать со следствием, чтобы спасти свою дочь и себя».

Благодаря показаниям Марии удалось поймать десятки членов мафии. Сама Мария многие годы живет по программе защиты свидетелей под новым именем в новом месте. Но страх — ее постоянный спутник.

«Я ходячий мертвец, — говорит женщина. — Ндрангета ничего не забывает».

Мария делает всё, чтобы жить нормальной жизнью ради своего ребенка. Самое важное, что «моя дочь теперь — счастливая молодая женщина, а я могу чувствовать запах дождя», как признается Мария.